[aka-ringo]

милейшее интервью, правда, перевод несколько корявый, и опечатки есть.
я даже свои комментарии пока писать не буду)

Доэрти и Маккартни о Барате и Ленноне. (частично)

Пит Догерти встречается с Полом Маккартни
Observer Music Monthly, 2007

Кого же выберет Пол Маккартни для разговора о моде, любимых группах и цене скандальной репутации?

Сэру Полу Маккартни пришла идея, и из всех тех, кого он мог бы выбрать в качестве интервьюера, он предпочёл солиста группы "Babyshambles" и постоянного героя таблоидов Пита Догерти. Единственная проблема заключалась в том, что в настоящее время Пит находится в реабилитационной клинике, но после кое-каких тактических переговоров ему было позволено покинуть клинику во второй половине дня.

Так и случилось, что в присутствии только одного представителя OMM (Observer Music Monthly) эти двое устроились поговорить в номере отеля. Но сначала Пит хочет приподнести сэру Полу подарок.

Сэр Пол: Ух ты! Это очень похоже на меня. Люди бывают очень милы, даря мне разные вещи. Поэтому кто-то сказал: 'Не хотели бы вы дать интервью? И с кем бы вы хотели его провести?' и я ответил: 'Пит'. Ведь иначе это был бы какой-нибудь ужасно скучный человек, который тебе совершенно неинтересен.

Однажды у нас уже была короткая встреча за кулисами шоу "Little Britain", и я видел тебя на шоу Джонатана Росса, которое мне показалось очень классным. В газетах кругом писали: 'Он вышел из моды, он больше не актуален', поэтому я думал: 'Он, вероятно, пропустит здесь несколько нот', но ты был очень точен, по-настоящему охвачен произведением, которое исполнял.

Пит: Да, я помню, как спросил вас на ступеньках в "Little Britain" о [песне Beatles] 'I Will'. Она мне так нравится. Ля минор, ре минор.

Сэр Пол: Она великолепна. Сейчас я исполняю много битловского материала, очень интересно всё это пересматривать заново: просто брать аккорды, которые ты использовал, и заново пересматривать текст, потому что о некоторых из них ты в те времена думал: 'Что ж, возможно ты только что написал песню с искренней любовной лирикой'. Но исполняя их сейчас, некоторые из них приобретают иной для меня смысл, видишь ли, теперь они кажутся немного более глубокими. Тогда я был просто молодым парнем, довольно пылким и расторопным. И это очень хорошо писать по этой причине песни. 'Это было хорошо, это я сказал? Да, именно ты'.

Пит: Я хотел спросить вас о некоторых из твоих старых шмоток...

Сэр Пол: О чём?

Пит: О вашей одежде...

Сэр Пол: Что ж, мы начали в Гамбурге. До этого мы были как бы тедди боями, что ли. Затем Гамбург, появилась кожанная одежда. Это было подражанием Джину Винсенту, мы были всего лишь маленькими Джинами Винсентами. Что было хорошего в Гамбурге, так это то, что ты встречаешь всех этих парней: Литтл Ричарда, Джина, ты тусуешься с ними, вместо того, чтобы просто купить их записи. Это было здорово. Джин был ненормальный. Прекрасный ненормальный.

Пит: Я слышал, что вы написали 'Michelle', чтобы привлечь девушек...

Сэр Пол: Да, мы посещали все эти вечеринки художественного колледжа, потому что Джон учился в художественном колледже, а мы с Джорджем учились в соседней школе, которая сейчас является школой исполнительского мастерства. Джон был немного старше нас, что в этом возрасте было впечатляющим. Он был на полтора года старше меня, и ты по-настоящему уважаешь таких людей. Но это было забавно, поскольку я не думаю, что испытывал нечто подобное по отношению к Ринго, который, как мне кажется, был на несколько месяцев старше Джона.

Джон был довольно впечатляющим парнем: полтора года разницы в возрасте и обучение в художественном колледже были для нас очень крутым сочетанием. Поэтому мы таскались на эти вечеринки, и это было время таких людей, как Джульетт Греко, представительницы французской богемы. Они все носили черные водолазки, вот откуда мы всё это узнавали, и каждый из нас грезил о Джульетт, как помешанный. Ты когда-нибудь видел её? Чёрные волосы, настоящая певица кабаре, реальное явление. Так что я частенько воображал себя французом, и у меня была эта песня, которая впоследствии вылилась в песню 'Michelle'. Это был просто инструментал, но годы спустя Джон спросил: 'Ты помнишь ту вещь, которую ты написал о французах?' Я ответил: 'Да'. Он сказал: 'Это была неплохая песня. Тебе стоит поработать над ней'.

Пит: Когда я впервые встретил Карла [Барат, со-основатель группы Libertines], мне было 17 лет, а он был примерно на полтора года старше меня. и у нас была песня под названием 'France', такой маленький джазовый номер. В то время я ещё не умел нормально играть на гитаре. Я был убеждён, что мне нужно быть певцом, а он должен стать гитаристом, как Моррисси и Марр, но по прошествии нескольких лет, он был уверен, что ему тоже следует петь, поэтому мне пришлось осваивать гитару.

Сэр Пол: Так же, как и для меня роль бас-гитариста. Сейчас я этим очень горжусь, это моя роль и я счастлив этому. Но поначалу это была роль неудачника в группе. Как правило, это толстый парень, который стоит позади. Поэтому я был немного опечален, когда мне досталась эта работа. Я хотел стоять впереди с гитарой. Но у меня была очень паршивая дешёвая гитара модели Rosetti Lucky 7. Мой отец всегда был против покупок в рассрочку, он твердил: 'Живи по средствам, сынок. Никогда не ходи и у кого в должниках'. Это был хороший совет. Но остальные - тётя Джона Мими и отец Джорджа - никогда не имели подобных проблем, поэтому парни получали свои гитары. А у меня была эта никчёмная гитарка, которая в действительности представляла собой всего лишь кусок дерева со звукоснимателем. Она выглядела довольно эффектно, но мы взяли её с собой в Гамбург, и мне кажется, кото-то разбил её, словно ранний Пит Таунсенд. Fuck!

Пит: У меня была гитара стоимостью 20 фунтов стерлингов. Она была большая и старая и, по-моему, из Индии. Спереди она напоминала Gibson, поэтому я немного подправил её маркером.

OMM: Как вам удалось справиться с разных позиций с переходом от сочинения песен с партнёром до написания их в одиночку?

Сэр Пол: Что было хорошего для меня, так это то, что мы не всегда писали вместе как творческий тандем. Я имею в виду, у нас было партнёрство во время гастролей, когда мы делили одну на двоих комнату. Но затем, когда мы приобрели собственные дома, я сочинял что-то в день, когда его не видел. Таким образом я написал 'Penny Lane' и 'Yesterday', а он - 'Strawberry Fields'. Мы собирались вместе и доводили их до ума, но мы установили эту традицию сочинять по отдельности. Всё немного смягчилось, когда мы стали полностью писать независимо друг от друга, хотя мне до сих пор не хватает кого-то, кто бы мог меня контролирвать.

Пит: Ну я, пожалуй, сейчас более вовлечён в авторское партнерство, чем в период Libertines. Работа с Миком Утнеллом для последнего альбома Babyshambles была 50-50 или, возможно 40-60. Мы исключали друг друга.

Карл всегда был довольно требователен в плане контроля качества: например, в моей голове годами сидела какая-нибудь строчка, и я всегда хотел использовать её в песне, но он сразу охладевал, когда я говорил ему об этом. Теперь уже я не помню имя того поэта, но он стал постоянным поэтом футбольного клуба Барнсли [это был Йен Макмиллан, поэт, драматург и регулярный автор для Newsnight Review... [Пит поёт] 'It's a charmed life, double as a poet for your favourite team' и в каждую песню, что мы писали, я всегда пытался вставить её туда.

Сэр Пол: ...и всегда получал отказ. Ты уже пристроил её куда-нибудь?

Пит: Нет. Возможно, в следующий раз.

Сэр Пол: Первое подобие нашего сотрудничество возникло, когда... я встретил Джона, и он спросил: 'Чем ты занимаешься?' И я ответил: 'Я играю на гитаре и очень люблю рок-н-ролл и Эдди Кокрена'. А он сказал: 'Ну что ж, я написал пару песен'. И я ответил: 'Я тоже'. Они ничего особенного из себя не представляли, но мы оба пытались сочинять. Поэтому мы, как правило, приходили ко мне домой, когда мой отец был на работе. Я так и вижу нас в передней гостинной и общей комнате - в этом маленьком домике, который сейчас является чёртовым национальным наследием [Дом, в котором сэр Пол провёл своё отрочество, был приобретён Национальным фондом в 1998 году] - и мы просто стоим там и поём. Я нахожу те ранние деньки по-настоящему замечательными, мы просто узнавали друг друга и понимали, что мы кое-чего стоили. Ты воспринимал ту информацию, что исходила из него. Часто это была моя или его песня, не всегда мы начинали с нуля. Всегда у кого-то была идея, от которой мы отталкивались. Так что я начинал петь [поёт] 'She was just 17, she'd never been a beauty queen', а он говорил: 'О нет, это никуда не годится', и я соглашался 'Ты прав, это плохо, нам следует это заменить'. Затем это заменялось на действительно удачную сточку: 'You know what I mean.' 'Да, это сработало'. У нас были личные бумаги. У меня сохранились яркие воспоминания о процессе сочинения Джоном - он всё записывал очень быстро, отчаянно стремясь вернуться снова к гитаре. Но я знал в тот момент, что это будет хорошим творческим сотрудничеством. Например, кагда я написал 'Hey Jude'. Я хотел получить одобрение от него и Йоко, когда я жил в Лондоне. У меня была музыкальная комната на верхнем этаже дома, и исполняя 'Hey Jude', когда я дошёл до строчки 'the movement you need is on your shoulder', я повернулся к Джону и сказал: 'Я подправлю её, если хочешь'. А он ответил: 'Не нужно. Видишь ли, это fuking отличная строчка, лучшая в песне'. И это другая сторона замечательного творческого партнёра - не трогай её, парень, всё нормально.

Пит: Видели ли вы приложения потрясающих интервью к Guardian, выходившие последние пару месяцев - Фидель Кастро, Мэй Уест и подобных им людей. И там было интервью Джона Леннона [с Дженн Уэннер, редактором Rolling Stone, от декабря 1970 года]. Я никогда не видел его раньше, но было крайне интересно прочитать его высказывание о том, что ваши турне были подобны Сатирикону.

Сэр Пол: Чему?

Пит: Сатирикону Феллини [фильм 1969 года].

Сэр Пол: Не совсем. То есть, здесь небольшое преувеличение. Определённо обстановка была довольно декадентской. Сама идея попасть в группу была связана со стремлением заполучить девушек. Деньги и девушек. Но девушки, возможно, были на первом месте. Поэтому когда ты на гастролях, и наступает время для вечеринок, у нас их было довольно много. В этом был элемент Сатирикона, хотя в фильме всё немного преувеличено. Однако, разумеется, здесь присутствовали определённые вещи, о которых вы не будете распространяться в газетах. Но в приватной беседе я могу рассказать парочку историй [смеётся]. Самое забавное было то, что когда впоследствии появились слухи о том, что Джон был геем, я сказал: 'Я так не думаю'. Я имею в виду, что я не знаю, чем он занимался в Нью-Йорке, но на моей памяти он им не был. Бывало, мы спали вместе, знаешь ли. И я всегда говорил: 'Да ладно вам, я бы заметил что-нибудь в таком случае'. Но всё, что я наблюдал, было совершенно противоположным. Это были только девушки, девушки, девушки.

OMM: Сегодня, вероятно, всё могло бы быть совсем по-другому, когда куда бы ты не пошёл, у всех есть видеокамера в мобильном телефоне, и ты едва можешь выйти из дома, чтобы кто-нибудь не сообщил об этом.

Сэр Пол: Да, это довольно трудно, не так ли? Но тогда ничего такого не было, никаких камер. Не было никаких репортажей или папарацци.

Пит: Правда? Если ты зайдёшь на YouTube, там есть видео под названием 'Egg of Kerbibble'. Я заснял своего друга, настигнутого папарацци через ограду, и прямо о его голову разбили яйцо, и если вы приглядитесь, то увидите ещё пару яиц, летящих через ограду прямо в него. Маленькая компенсация, если вы понимаете, о чём я?

Ещё одни парень однажды выключил свою камеру и разбил её о мою голову так, что выступила кровь. Он был крупнее меня, итальянский фотограф, но я решил, что не могу сейчас отступать, поэтому я как бы пошёл на него. К счастью, подоспел мой друг и ударил его в шею.

Сэр Пол: [выглядит слегка ошарашенным] И всё, что ты пытался сделась - это...

Пит: Добраться до своего отеля.

Сэр Пол: Пытаешься писать какие-то песни и петь, и всё это приходит в твою жизнь. На самом деле, оглядываясь назад, всё действителньо было совсем не так. Было намного проще куда-то выходить. Я обычно ходил на концерты, в эти Одеоны, которые были в Уолтамстоу и где-то ещё. Я просто приходил на концерт, даже в разгаре битломании. Это было просто здорово. Ты знал, что мог контролировать ситуацию. Все эти девушки, кричащие 'Эй, Пол! Мы тебя любим!' 'Хорошо, мы тихонько пройдем к клубу, и я раздам автографы, но если начнёте кричать, я не буду этого делать'. И тогда мне это даже нравилось, я и мой гарем.

Пит: Сколько вам было лет, когда у вас впервые появились дети?

Сэр Пол: 28.

Пит: Это, должно быть, заставило вас остепениться?

Сэр Пол: Хотя я и Линда в этом плане были похожи на хипи. У нас было к этому спокойное отношение. Существует фотография, и я не представляю, чтобы сделал такое сейчас, но тогда выдался по-настоящему летний день, мы шли по аэропорту Дублина, и я нёс на руках свою дочь Мэри, у которой сейчас двое своих собственных детей, и она была абсолютно голая.

Пит: Чем вы занимались, когда возник панк?

Сэр Пол: Сначала был небольшой шок. Хизер [Падчерица Маккартни и дочь Линды от предыдущего брака] была панком, так что она как бы принесла это в дом, на что мы с Линдой сказали: 'Ты пострижёшь волосы, дорогая'. У неё были длинные светлые волосы, и внезапно пошли все эти шипы, шотландка, шпильки, пластиковые мешки и всё такое. Реакция на это была: 'Сбавь обороты!' Но она помогла нам это преодолеть. Проигравала нам Damned, Clash, Sex Pistols и прочее, так что постепенно ты принимаешь эту культуру. Начинаешь осознавать, что наступило время для встряски. Это было хорошо. Они словно надевают на тебя зеркало: 'О да, мы ужасно скучные, в отличие от этих детей'. С другой стороны, всё это выглядело довольно агрессивно, но здесь был скорее вопрос имиджа, как это было и с нами. Мы были душками в кожаной одежде, а вовсе не большими суровыми парнями, и то же самое было со многими нашими друзьями. Хизер красила свои волосы, и я помню, как у одного из её приятелей была буква 'A' на куртке ['A' означала 'анархия']. Я и спросил: 'Что это означает?', а он ответил: 'Я не знаю'. Это внешний облик, и выглядит он хорошо [смеётся]. Я помню, как стоял как-то в пробке в Лондоне, а когда ты знаменит, ты из всех сил пытаешься оставаться незамеченным, особенно когда находишься в пробке, и внезапно показалась свора малолетних панков, и я, типа: 'О нет, как же мне с этим справиться?' Какое отношение стоит ожидать? И ты едва соображаешь. Но они были молодцы, они крикнули: 'Пол!' 'Любим "Mull of Kintyre," Пол!' Так что ты начинаешь осознавать, что не всё так однобоко, как ты думал. Это была встряска.

Пит: А как насчёт Smiths?

Сэр Пол: Да, они мне нравятся. Линда была увлечена Моррисси; они очень много переписывались. Большие поклонники. Я немного играл с Джонни [Марр]. Это было оригинально.

Пит: Нискодящие гитарные линии, в которых не было аккордов, и ты тратишь три недели, пытаясь разобрать, что же он на сомом деле играет.

Сэр Пол: Можно понятть, что это был Моррисси. Для него это было как палитра с красками... [Пит начинает петь песню Smiths 'Still Ill'.]

Сэр Пол: [со знанием дела] Ты когда-нибудь исполнял её?

Пит: Нет.

Сэр Пол: Очевидно, ты любишь эту песню. Она у тебя в крови.

Пит: Я заполучил её на сингле в секонд-хэнде в Ньюнэтоне. Он висел на стене, и я посчитал себя проворным, поскольку стащил её, однако я стащил только конверт. Поэтому мне пришлось вернуться и заплатить за пластинку. Как только заиграла гитара, я даже не стал слушал запись до конца, я просто хотел проигрывать это снова и снова. Я не хотел, чтобы она заканчивалась...

Сэр Пол: Что хорошо в детях, так это то, что ты узнаёшь всё это через них. Ты получаешь вторую волну музыкального образования, исходящую от них. Особенно Хизер: она большой музыкальный фанат, она ходила на все концерты. Но что касается меня, для моего поколения подойдёт кто-то типа Рэя Чарлза или Kinks.

Пит: Я представляю эту картину, как вы впервые приезжаете жить в Лондон, поднимаетесь по деревянным ступенькам в комнату с пишущей машинкой на верхнем этаже дома в викторианском стиле. Это так?

Сэр Пол: Что ж, я как-то жил на Уимпол-стрит в доме Джейн Эшер, и это было очень хорошим воспоминанием. В ранний период мы обычно приезжали в Лондон и снова возвращались в Ливерпуль, но затем мы работали в Лондоне слишком много, чтобы ездить туда и обратно, поэтому Брайн Эпстайн, наш менеджер, договорился о съёмной квартиры для нас в Мэйфейр на Грин-стрит.

Пит: Ты когда-нибудь встречался с Тони Хэнкоком?

Сэр Пол: Однажды на студии Twickenham. Мы закончили съёмочный день, и он закончил. Всё происходило так: 'Мы ваши большие поклонники, Тоун. Мы считаем, что вы великий'. Обычно больше ничего другого сказать в голову не приходит.

Пит: Читали ли вы биографию Хэнкока "Когда меняется ветер"? На передней обложке там действительно ужасная фотография с ним! Он весь обрюзгший у подножия этих ступеней. Я не знаю, должно ли это что-то символизировать. А как насчёт Уилфреда Брамбла [актёра Стептоу, снявшегося в фильме "A Hard day's Night"]?

Сэр Пол: Старый добрый Уилфред. Впоследствии ты начинаешь осознавать, что он актёр, но для нас он был как волшебник. Сейчас я понимаю, что он на самом деле просыпался, брился и так далее, но в те времена он был тем волшебником. Уилфред был фантастическим актёром, но иногда он забывал свой текст. Для нас он был Богом, и это его немного смущало, но это было очаровательно в некотором смысле.

Мы участвовали во многих шоу, но только в качестве рок-н-ролльной группы. Танцы, комики... для меня это был изящный мир.

Пит: В раннем периоде Libertines мы обычно ставили на сцене вечера аркадских кабаре. Там была одна девушка, которая выбиралась из яйца, ещё мы пытались привлечь нескольких друзей, чтобы они рассказали пару шуток, поэтов, а в середине этого представления играли мы. На сцене было больше людей, чем в зрительном зале.